​Другой взгляд на «Шантарам»

Не знаю, какие дороги в городе Мумбаи, но, читая «Шантарам», можно не один раз споткнуться, сталкиваясь с шероховатостями и противоречиями, которые встречаются в этом романе. Такое впечатление, что некоторые сцены рисовались по свежим воспоминаниям, яркой палитрой, другие высасывались из пальца десятилетиями позже.

Грегори Дэвид Робертс, писатель Совершив побег из тюрьмы, скрывался в Мумбаи, где лечил бедняков, а затем работал на местную мафию. Первые главы «Шантарама» написал уже в другой тюрьме. Сейчас живет в Мумбаи и продолжает заботиться о жителях его трущоб.

Мое первое впечатление недалеко от истины. Как рассказывает сам Робертс, четыреста страниц книги, над которыми он работал в австралийской тюрьме, были уничтожены тюремным надзирателем. Спустя какое-то время он отнял и новые шестьсот страниц.

Я побежал. Деревья были черны, их листва промокла насквозь. Они были похожи на небольшие темные тучи, и каждое из них поливало меня своим дождем. Улица была пуста. Я продирался сквозь быстрый поток воды, в котором отражались зигзаги молний. Вся моя любовь и все мое одиночество достигли во мне такой концентрации, что мое сердце переполнилось любовью к ней, подобно тому, как тучи у меня над головой были переполнены дождем.

Думаю, главная причина, почему по книге уже десять лет не могут снять кино, кроется в ее сюжетных ямах. Фильмом занимается Джонни Депп, которого, похоже, привлекают писатели на мотоциклах вроде Хантера Томпсона. Но «Страх и отвращение в Лас-Вегасе» попал на экраны, несмотря на бессюжетность.

Херувимами этих архитектурных небес были голуби, порхавшие с одного карниза на другой в такой вышине, что разглядеть можно было лишь мельтешение каких-то бесплотных небожителей, сотканных из белого света.

«Шантарам» по-солдатски сшит из кусков разной текстуры и прочности. «Он изрезан лоскутками, как карта Индии!» – возглас из темноты, но это слишком избитое сравнение, чтобы на нем останавливаться. На одной странице ароматное описание вечера в трущобах, на другой – унылый пересказ философских бесед главарей бомбейской мафии.

Я говорю это не без уважения к автору, который порой пишет так, что у меня перехватывает дыхание. Но чтобы дойти до сцены битвы с уличными собаками, нужно высидеть нотации профессора, которому плевать на то, что его слушатели уснули.

Я смотрел, как она идет; ее темный силуэт был частью самой ночи. Фонарь над дверью ее дома осветил ее теплым желтоватым светом, но мне казалось, что это мои глаза оживили ее тень, что это мое сердце наполнило ее бестелесную оболочку светом и красками любви.

В книге есть яркие и точные эпизоды. Они как зарубки, благодаря которым можно выбраться на свободу. «Шантарам» стоит прочесть хотя бы из-за короткой главы, где описывается жизнь индийской деревни.

Может показаться, что я не люблю толстые романы. Но на полке с моими любимыми книгами есть «Моби Дик» и «Шум и ярость». Нет, редкие детали, быт трущоб, уличные драки и слезы – это лучшее, что удается автору. Эти образы долго стояли у меня перед глазами.

Лицо его отца было изборождено глубокими морщинами, и на него набегала тень усталости, когда Кишан не улыбался. Он как будто закрывал какие-то двери в свой внутренний мир, оставляя на страже лишь глаза. В нем чувствовалась гордость, но также и печаль, усталость, беспокойство.

Но болтовня в романе по большей части ничего не меняет. Если вырезать сцену, это не повлияет ни на сюжет, ни на атмосферу. В «Шантараме» много времени уделено не событиям, изменившим героев, а различным рассуждениям по поводу этих событий.

Хуже эпизодов, которые ничего не меняют в главном герое, те, где он по второму кругу подробно пересказывает сцену, которую мы читали несколько страниц назад.

Лежа на постели, я слушал в темноте звуки, доносившиеся с улицы через открытое окно: призывы продавца паана, расхваливавшего свой бесподобный ароматный товар, голос торговца арбузами, разносившийся гулким эхом во влажном вечернем воздухе…

Герои порой говорят сладким, живым языком, а иногда выдают прописные истины с обаянием гугл-переводчика. «Зло бывает порождено стараниями людей изменить что-то к лучшему» – от таких фраз ноют кости даже у Пауло Коэльо.

Интервью Робертса читаются лучше, чем его книга. Здесь он не юлит, а открыто сравнивает себя с Толстым и Достоевским, а свой роман с «Моби Диком» и «Божественной комедией».

Все это нормально, – сказала она, догадавшись, что я ощущаю. – Я жила целый год в такой же хижине в Гоа. И была счастлива. Не проходит и дня, чтобы я не вспоминала, как мне было там хорошо. Иногда я думаю, что величина нашего счастья обратно пропорциональна величине нашего жилища.

Да, я читал книгу в переводе и видел ошибки, но шероховатости языка не способны меня смутить, как факт, что писатель не понимает движения собственного сюжета. К тому же сотни людей, называвших книгу новой Библией, тоже прочли ее на русском. Не так плох переводчик, который способен на такое:

Млечный Путь, складывавшийся из множества мокрых и дрожащих звезд, начинался прямо из морских волн на полночном горизонте.

Читать – значит думать. Не принимать на веру. Сомневаться, спорить. Сокрушать. Читатель, не способный увидеть противоречия и недостатки «Шантарама», не сможет понять, о чем эта книга.

Кто-то может возразить, что это и есть Индия. Полная противоречий и философского мусора, который мы почему-то пытаемся сберечь.

Первое, на что я обратил внимание в тот первый день в Бомбее, – непривычный запах. Я почувствовал его уже в переходе от самолета к зданию аэровокзала – прежде, чем услышал или увидел что-либо в Индии… И теперь, когда бы я ни приехал в Бомбей, прежде всего я ощущаю этот запах – он приветствует меня и говорит, что я вернулся домой.

Фото: flickr.com/Christopeher.Michele