Океан как съемочная площадка

Они жили обычной жизнью, но как-то раз решили, что хотят снимать настоящее кино. Например, про серфинг. Купили кинокамеру, а через пару лет и билеты на Гавайи. Потом в Марокко. Потом на Маврикий. А потом деньги закончились.

Тогда ребята разместили свою страничку на бумстартере. Они рассказали про свой фильм «The Yard» и за месяц им удалось собрать больше полумиллиона рублей.

Сева Шульгин – один из пяти героев фильма. Это единственный россиянин, который покорил 20-метровую волну «Челюсти» у побережья Гавайев. Он шел к этому 14 лет.

Арриво: Вообще фильмов о серфинге, прямо скажем, немало. И документальных, и художественных. Почему люди должны отдать предпочтение именно вам?

Хельга Шошина: Все фильмы о серфинге – зарубежные. Российского кино такого уровня нет.

Но зачем оно?

Х: А зачем Федор Конюхов плавает в океане? Что он такого делает для мира?

Конюхов выбирает непокоренные вершины. Вы в кино в роли догоняющих.

Х: Зачем Звягинцев снял «Левиафан»? Все про Россию сказано еще в литературе XIX века. Но он снимает. Нам есть, что сказать и показать. Мы говорим и показываем.

Но «Левиафан», Достоевский – все это про нас. А вы – про серфинг.

Х: Может быть наш фильм и покажет кому-то, что «про нас» – это не только Достоевский и не только Териберка*. Кстати, эту самую Териберку как декорацию Звягинцеву подсказали российские кайтеры.

Дима Богданов: У нас, помимо завораживающей картинки, есть история пяти сильных духом героев. Суперзвезда мирового вэйврайдинга Бужма Гийюл начал с того, что в детстве склеил два куска пенопласта в глухой марокканской деревне. Сейчас он один из лучших в мире виндсерферов. Мы хотим помочь каждому сделать шаг к своей мечте. И не важно, кататься он хочет или открыть кофейню.

Х: Просто серфинг – прекрасная фактура. Красивые картинки нравятся всем.

Рассчитываете на кинотеатры?

Д: Мы надеемся выпустить фильм в прокат. И снимаем кино нужного качества. Мы много работаем с уже отснятым материалом – стабилизация, цветокоррекция. Выбрасываем лишних людей, удаляем морщинки. Зритель увидит на экране идеальные кадры.

Но ведь у вас документальное кино. Зачем его так сильно «причесывать»?

Х: Чтобы каждый кадр был идеальным, словно это специально сделанная фотография. До такого можно довести только в студии, потому что сама камера снимает в сером цвете. Звук, кстати, тоже не пишет.

Да вы что, рехнулись так заморачиваться?

Х (смеется): Все фильмы, снятые на эту камеру – «Хоббит», «Пираты Карибского моря»,«Социальная сеть», – раскрашивались вручную.

Я думала, современные камеры должны упрощать процесс съемки. 

Х: У этой камеры, – она называется RED, – иное достоинство. Раньше, чтобы снимать настоящее кино, нужно было продать почку, а другие органы пустить на пленку. Но в 2007 году появилась RED и перевернула всю киноиндустрию. Потому что доступна. Стоит не 350 тысяч долларов, а только 35.

Все равно это 2,5 миллиона рублей. Она у вас своя?

Сергей Гильгенберг: Да.

Д: Но у нас никогда не было машины.

Х: У меня нет посудомойки, мультиварки, духовки. Хорошо хоть стиральная машина есть.

Изменились ли за время съемки сюжет или идея?  

Д: Вообще мы хотели создать художественный фильм, но герои нас не поняли. Они прежде всего спортсмены, а не актеры. Как только видят волну, плюют на все остальное. Так что пришлось делать документальное кино. Но визуально это кино с большой буквы.

С: Вообще у нас все и всегда шло не так. Мы снимали в странах, в которых были впервые. Без разрешения, без знаний местности и языка. Нас арестовывали в Марокко, ловил лесной рейнджер на вулкане Халеакала на Мауи. Мы нагло ставили телекран прямо на улицах и прокрадывались на частную гору Ле Морн на Маврикии. Но сюжету все это пошло только на пользу.

Сева Шульгин: Океан – такая штука, которая не дает выйти на волну в 3 метра, если ты не потратишь для этого 3 года… Каждый раз он дает тебе пинка под зад, говоря, что еще рано. Ты к этому не готов.

Вашей жизни можно позавидовать. Сидите месяцами на Маврикии, еще и денег на это просите. 

Д (смеется): Да, мы свою работу очень любим, но мы на ней работаем. На Мауи мы спали всего пять часов после двухсуточного перелета и потом десять снимали. И так каждый день. За месяц у нас был один выходной, из-за тропического дождя. Но мы решили и его снять! Я купался в океане дважды: когда тестировал подводный бокс и когда снимал. Сергей один раз: помогал вынести из океана разбитую доску виндсерфера. Мой рюкзак с техникой весит около 20 кг, штатив 8 кг, плюс кран, рельсы… продолжить? Все это мы носим на себе – в лес, в горы, на вулканы… У нас нет бюджетов на носильщиков и прочие киношные штуки.

Да и страшно небось бывает? Волна, вертолет, ветер, обрывы…

Д: У меня паническая боязнь воды. Если не чувствую дно, мягко говоря, нервничаю. Дико страшно было полоскаться на волнах с камерой. Но мы сняли суперкадры.

В другой раз в вертолете обнаружили, что мой страхующий замок был целый час расстегнут. То есть я на честном слове висел над океаном и мясорубкой из волн и полсотни виндерсерферов. Я бы даже утонуть не успел, был бы нарезан в капусту. Наши герои рвали паруса и ломали мачты, но они ребята железные, им оборудование жалко.

Где вам больше всего понравилось?

Д: На острове Мауи. Ближайшая земля в шести часах лета. Тихий океан разбивает волны о берег с такой силой, что их слышно за много километров. Иногда у острова встает громадная волна, которую прозвали «Челюсти». Увидеть ее я мечтал десять лет.

Сева Шульгин: Человек не в состоянии в одиночку справиться с такой стихией, как океан. Поэтому этот фильм больше о моментах, которые связаны с дружбой.

Она же не приходит по расписанию?

Х: Это зимние месяцы – с января по март. Мы летим специально под прогноз, который отслеживаем. Больших волн в мире несколько, и у каждой есть свои впечатляющие характеристики. «Челюсти» считается самой тяжелой и массивной волной в мире. Она прямо черная по цвету. И если тебя ею накрывает, то держать может несколько минут. И нам удалось ее снять.

Какую самую большую сумму вам перевели?

Х: 100 000 рублей. Самая мелкая – 50 рублей.

На что эти деньги идут?

Х: Главное – авиабилеты и вертолет для съемок. Без него обойтись невозможно, и он стоит безумных денег. На Мауи один час вертолета стоит 1240 $. Снимать с берега не вариант. 

Ну да, ведь волна может быть от него очень далеко.

Х: Именно, в нескольких километрах. А нас еще часто спрашивают, почему мы снимаем с вертолета, а не используем квадрокоптеры. Коптер с нашей камерой летает всего полчаса – потом у него сядет батарейка, и он упадет в океан. Это падение обойдется нам в три миллиона рублей.

Можно снимать из воды.

Х: Можно, но в такой волне, на которой катаются наши герои, наш оператор не выживет и пяти минут. Подводные операторы редки, это профессия всей жизни, и они стоят почти как вертолет. 

Сева Шульгин: The Yard – в переводе с английского «площадка». Все наши мечты зародились на детской площадке. Мы стараемся воплотить их в жизнь.

Часто приходится все это объяснять?

Х: Иногда. Люди часто не спрашивают, не читают информацию и даже не смотрят трейлер – а деньги все равно кладут. Это видно по статистике сборов. Бывает, комментируют ради комментария: «Снимайте с коптера, дебилы» – и уходят. Привыкаешь.

Вы уже собрали громадную сумму. Вас не терзают вопросами, как вы посмели собирать на какой-то серфинг, когда кругом больные дети, старики и сироты?

Х: О да! Помогите детям, собакам – хоть кому-нибудь. Но краудфандинг и благотворительность – это совершенно разные вещи! Когда ты жертвуешь деньги кому-то, это чистый бескорыстный порыв. Очень классно, что люди помогают другим. Краудфандинг – не милостыня. Краудфандинг – это когда ты даешь деньги на идею и взамен получаешь продукт. Это может быть фильм, услуга или новое приложение, появлению которых ты помогаешь.

Кстати о деньгах. Есть же и крупные спонсоры. Говорят, угодить им непросто. Требуют, например, чтобы серфер посмотрел в камеру и сказал: «Я пью только этот чай, когда возвращаюсь с океана?»

Д: Мир, в котором мы вращаемся, очень тесный. Представляю премьеру в Москве: наш герой стряхивает воду с кудрей, подмигивает в камеру и говорит о чае – зал будет лежать. Те, кто поддерживает нас, не вмешиваются в создание фильма. Спасибо им за это.

Когда ждать премьеру, кстати?

С: Нам хочется поскорее выпустить наше детище, но работы много: отснятый материал нужно смонтировать, финальные кадры будут тщательно обрабатываться художниками, цветокорректорами и спецами по компьютерной графике.

Наш композитор Владимир Калинин записывает местный фольклор, чтобы сочинить уникальную музыку. Фильм должен выйти в конце 2015 года. Надеемся, денег хватит.

Фото: Wild Channel, Дмитрий Богданов, Хельга Шошина, Сергей Гильгенберг